Книга, которой пока нет названия (Часть 24)

Глава 51

Какой-то грохот… Хотя, какая разница – меня-то все равно не касается... Я открыла глаза только потому, что звук был слишком-уж неприятным, настойчивым и сильным.

«Лена, открой! Лена!!» - меня кто-то звал, а от интенсивности стука моя массивная деревянная дверь ходила ходуном.

- Сейчас! – машинально я встала с кровати и подалась в сторону двери, но стоило мне подняться на ноги, как реальность завертелась в моем сознании цветастым калейдоскопом, и, я, упала на кровать. «Ого» - проговорила я вслух. – Это у меня кружится что ли голова? Уставившись в окно, я понимала, что на улице – день, а голос по ту сторону двери очень похож на голос Маши.

- Иду! Уже иду! – я передвинулась на угол кровати, откуда до двери было всего два шага, и рывком все-таки смогла встать и открыть засов. Но сразу после этого, я почувствовала, что мои ноги подкашиваются, и, я вот-вот упаду, так и не вернувшись в свое убежище – в кровать.

- Лена! – Маша, впорхнувшая в комнату, подхватила меня под руки, и мы вместе сделали два шага – обратно в сторону возможности лежачего положения. – Лена, что с тобой? Мне позвонила Шастра, и я вернулась из Мумбаи раньше, чем планировала. Расскажи, что происходит? На тебе лица нет совсем!

- Такое тут происходит, что и не знаю, как рассказать, - я чувствовала себя так, как будто не до конца проснулась. И вся эта суета… Я смотрела на Машу, и, безусловно, радовалась ее приходу, но необходимость возвращаться в реальную жизнь, с ее темпом, заботами и задачами, казалась мне очень тягостной. То ли дело – лететь абсолютным звездным светом или проживать жизнь беглянки из Средневекового подвала…

- Лена, мне Шастра рассказала все. Вообще вы, девочки, сумасшедшие! Неужели и правда в мире не существует более гуманного лечения, чем этот ваш дедушка из Ходала?? И что это за бардак у тебя такой? – Маша собирала разбросанные по полу и столу ватки и трубочки, из которых я двое суток пыталась выкармливать своих бельчат.

- Слушай, у меня тут целая жизнь прошла, пока ты была в Мумбаи, - не вдаваясь в подробности своих личных переживаний, я рассказала Маше про мои попытки выходить белок. – И как раз после смерти зверей и случился вот такой вот странный приступ. Двое с половиной суток проспала… Да? Сейчас какой день? До сих пор не могу понять, что это было.

- И не поймешь, Лена! Потому что ваше лечение – это загадка от начала до конца. Шастра тебе не рассказывала, как она под унитазом спать легла в прошлом году?!

- Мы не так близки, наверное, - я попыталась пошутить, но самочувствие мое было не из лучших – несмотря на такое невозможное количество проспанных часов, я чувствовала себя разбитой и очень слабой.

- Не преуменьшай, Лена! Как я посмотрю по динамике последних лет, ничто так не сближает людей, как лечение у вашего дедушки! – Маша села рядом со мной на кровати так, как сидят рядом с больными. Мне было неловко, но все мои попытки хотя бы сесть на кровати вызывали приступы сильного головокружения. Так что, смирившись со своей участью, я лежала на своем лежбище плашмя, и, все никак не могла освоится с жизнью после своего пробуждения – мое сознание категотрически не хотело вмещать в себя такое большое количество слов, событий, интонаций… Но ведь надо как-то включаться, надо… Сделав над собой усилие, я попросила у Маши: «Расскажи, про Шастрин сон!»

- А рассказать нечего: пошла она в туалет. Мы с Пашей в комнате сидим разговариваем. Слышим, грохот в туалете – ну, мало ли, думаем, это же Шастра - все время у нее что-то падает или разбивается… Десять минут прошло, пятнадцать – Шастра из туалета не выходит… Мы в дверь стучим, зовем ее – молчит. Долго стучали – не отвечает, как будто и нет там ее… Ну, Паша выбил дверь. А какие еще были варианты? Забегаем мы в туалет, а она лежит на полу – спит…

- В смысле спит? Какой-то нереальный прямо рассказ, Маша!

- Это лечение ваше, Лена, нереальное. А рассказ как раз реальный, к сожалению. Вот так – лежит и спит. Мы ее будим, с пола пытаемся поднять – реакции ноль! Спит человек! Так страшно было, тебе не передать – пульс есть, дышит ровно, глубоко, и, не просыпается! И непонятно, что делать – то ли в больницу ее везти, то ли нашатырь искать, то ли еще что делать… Ведь нормально все было – мы сидели в комнате, разговаривали, смеялись, потом она зашла в туалет и просто вырубилась! Ни с того, ни с сего!

- Чудеса, какие-то! – если бы я сама не отключилась так пару дней назад, то не поверила бы! И как вы ее разбудили все-таки?

- Не разбудили, в том-то и дело! Тормошили, по щекам били, а она ни одной мышцей не ведет – спит беспробудным сном… Как спящая красавица! Потом Паша мой говорит: «А вдруг – это кома? И, с каждой минутой в ее теле что-то необратимо меняется??» После Пашиных слов мне еще страшнее стало – представь, если и правда с ней какие-то необратимые изменения происходят, а мы сидим, ничего не делаем?!

- Маша, не тяни, рассказывай, чем кончилось? Слава Богу, что я-то сейчас знаю уже, что кончилось хорошо!

- Враджа Севика врачу вашему дозвонилась с десятого раза, а он знаешь, что сказал?? Он сказал – не трогайте ее! Не мешайте ей пройти ее путь! Представляешь?? Мы бегаем, боимся, что умирает наша Шастра, а он говорит, пусть идет свой путь! Я, Лена, все понимаю – и слабость, и диарею, и тошноту, что там еще из человеческих осложнений может быть на лечении? Но загонять человека лекарствами в отключку – это уже слишком! Шастра полдня лежала как мертвая, а потом, как будто проснулась… Смеется… Мы в шоке были в тот день, как сейчас помню!

- Не знаю даже, Маша, что тебе ответить… Может, и правда, кому-то тошнота, а кому-то галлюцинации? – туманящимся уставшим сознанием я складывала какие-то реплики, но внутри меня четко и односложно формировались две мысли: мой бред был отнюдь не бедой, а наоборот – каким-то очень важным и критично необходимым этапом моего выздоровления, и, в общем-то – моей жизни. А во-вторых, наш врач, умеющий заводить людей в такие состояния, казался мне практически Богом. «Дайте ей пройти свой путь!» - повтором звучало в моей голове, и больше всего на свете мне в тот момент хотелось продолжать двигаться по этому самому пути - в глубину, к основанию айсберга, к приоткрывшейся мне тайне.

- Лена, ты, главное, не впади сейчас в эту Ходаловскую меланхолию, чтоб не твердила, что все будет, как Бог даст… Я человек очень верующий, ты знаешь, но, пожалуйста, не сползай в эти параллельные миры! Вот сейчас ты же понимаешь, что надо покушать и привести себя в порядок?! Разве это дело, что ты не можешь устоять на ногах от слабости?? – со всем свойственным ей темпераментом Маша пыталась убедить меня в том, что было очевидно и понятно любой взрослой женщине – надо встать с кровати и начать возвращаться к жизни… Я все понимала, кивала головой, соглашалась, но искренне ждала того, когда Маша уйдет. Моей целью была кровать и забытье, и каждая клеточка моего организма настраивалась именно на это: ноги не хотели удерживать меня в вертикальном положении, а сознание туманилось и всеми силами стремилось сменить тяготившую меня реальность на покой.

- Я не впаду в меланхолию, Маш! Просто правда тряхнуло меня в эти дни. Хочу полежать немного, отдохнуть, восстановиться…

- Обязательно полежишь, Лена, обязательно! Сейчас я только к твоему повару сбегаю, гороха принесу тебе – поешь! А дальше, можно и поспать! - не дослушав моего ответа о том, что я, в общем-то не голодна, Маша ушла из комнаты для того, чтобы вернуться спустя двадцать минут с горячим далом и роти. Терпеливо выдержав, пока я съем хотя бы несколько компромиссных ложек, Маша попрощалась со мной: «Я приду завтра утром, Лена! Но скорее всего, сегодня вечером тоже забегу! Прошу тебя, доешь то, что я принесла только что! Держись, Лена, держись, прошу тебя! Пройдем мы как-нибудь этот этап!»

«Как-нибудь пройдем» - повторила я сама про себя после того, как моя подруга ушла. Пытаясь сгрести саму себя воедино, и не впасть в блаженную меланхолию, о которая говорила Маша, я рывком села на своей кровати и оперлась спиной о стену. Для начала я решила рассмотреть свое тело, и, с первых же минут расстроилась от этой идеи – я похудела настолько, что могла без проблем обхватить сомкнутыми вместе ладонями бедро в самом толстом его месте. Сами руки, в местах, где, когда-то находились бицепсы и трецепсы, были похожи на спички, и вены – синие, выделяющиеся из-под кожи, гудели и саднили так, будто в них лился какой-то яд.

«Где же взять силы, Господи?» - я смотрела на свое отражение во фронтальной камере собственного мобильного телефона и меня очень смущал вид моих скул, болезненно выделяющихся под впавшими голубыми глазами. Где взять силы? Заглядывая внутрь себя я тоже чувствовала изменения – тот комплекс качеств, который я считала своей силой, как будто испарился. Ни в ту самую минуту, ни в один из следующих дней мне так и не удавалось отыскать в себе ни все контролирующего сознания, ни силы воли – такой, чтобы идти к цели несмотря ни на что, ни силы духа, которая поддерживает в самых сложных ситуациях, ни интереса открывать, узнавать, исследовать, ни в общем-то самого главного – моей врожденной жажды жизни.

Вот так, на месте того, что я считала собой, уже второй день утверждалась в своих правах пустота, но она была странная: невесомая, не угнетающая, и ничего не требующая, она обволакивающим облаком укрыла все мое сознание, оставив один только вопрос - Кто я? Зачем я сижу здесь на этой кровати? Чего я хочу – так, чтобы на самом деле… - Но, все, что генерировал мой мозг, были только слова – такие мелкие, искусственные, ничтожные по количеству вложенного в них смысла по сравнению с теми Вселенными, в которых мне посчастливилось побывать. Вот бы еще раз побывать там! Хотя бы на один коротким миг почувствовать это величие и безмятежность… Хотя бы один раз! – я провалилась в очередную яму сна, но мне не посчастливилось увидеть то, о чем просила. Это был просто сон – темный, липкий, тягучий.

Глава 52

Я открыла глаза в сереющий мрак своей индийской комнаты. Мобильный свидетельствовал 4-30 утра.

Ночь только-только начинала уступать свои права занимающемуся рассвету, который жители джунглей приветствовали своими одинокими трелями и свистами. Потянувшись, я впервые за последние трое суток почувствовала, что у меня есть силы встать с кровати и выйти из комнаты на веранду. Неуверенными шагами, так, как будто бы я заново училась ходить, я дошла до пластиковых стульев, стоящих вдоль стены моей комнаты и смотрящих прямо на океан.  Вот он – любимый пейзаж, где луна путается в пальмовых ветках, на горизонте шумят волны, а первые солнечные лучи вот-вот начнут прорезать темное небо серо-розовыми полосами. 

«Как же волшебно! С человеческой жизнью может происходить все, что угодно, но мир не меняется, так и оставаясь безусловно прекрасным!» - думала я сама про себя и улыбалась. Но изменения все же были. Но они были не вовне, а внутри меня!  

Я долго всматривалась в темноту прежде, чем смогла сформулировать: что же произошло после пережитого приступа?.. Разница была неочевидной, но в то же время огромной: всю свою жизнь до того самого дня я смотрела на мир, как будто со стороны: любовалась, оценивала, вступала в отношения или выходила из них. Словом, взаимодействовала с миром как отдельный человек, при этом неизменно находясь вне этого самого мира. 

Но в то утро я очень остро осознала себя не обособленно существующей личностью - крупицей, а неотделимым элементом большой системы, единой сути! Так, как будто бы я, эти пальмы, тучи, океан, просыпающиеся птицы, все Мы - это просто части одного целого замысла, одной энергии, но просто выраженные посредством разных форм. Я ощущала, что мое самочувствие, а если точнее – мысли, темп и интенсивность океанских волн, листья на кустах возле моего дома имеют очень логичную и нерушимую взаимосвязь, и, от каждого из нас зависит, что случится в следующую минуту, и вообще – в будущем. И я больше не оторвана от окружающего меня пространства, не сама по себе! На уровне чувств, я знала, что я теперь в потоке – непонятном разуму, нелогичном, но все же великом. Появившееся ощущение объединённости было похоже на то, что меня наконец-то приняли, простили и пустили обратно туда, где мне положено было быть просто по факту моего рождения! От ощущения и осознания себя частью мира я испытывала чувство, неизвестное и недоступное мне раньше. Больше всего оно напоминало безусловную любовь, родительскую поддержку, нежность… И для этого не нужен был человек или повод! Я чувствовала любовь просто так – из воздуха, из деревьев, внутри самой себя! Я могла забирать, впитывать в себя эту любовь без ограничений – столько, сколько нужно! Так, чтобы в какой-то момент, если очень захотеть, состоять из одной только любви… 

А разве можно так? Совершенно избавиться от тревог, тяжелых мыслей?.. Я закрыла глаза и поняла… Но правильнее сказать – почувствовала! Что могу не только взять безгранично много, но и отдать! Без ущерба для окружающего мира могу отдать то, что мне больше не нужно – напряжение, желание побеждать, раздражение, грусть… Все это перемелется где-нибудь в порывах ветра или океанских волнах без следа, и самое главное – я могу делать эти обмены легко, не напрягаясь, не закатывая к небу глаза, не посещая церкви, психотерапевтов или центры медитации. 

Какой странный опыт! Удивительный! – сидя на своей веранде, я проживала то, что казалось невозможным, слишком уж высоким, а потому в реальность переживаемых эмоций даже мне самой верилось с трудом. Но то, о чем я сейчас пишу происходило, и, было таким же реальным, как моя собственная рука, несмотря на мое безверие…

«Спасибо тебе, вайдьяджи, за этот невероятный опыт, за мой путь - спасибо!» - с этими мыслями я поднялась со стула, и, вернулась в комнату – начинать свой лечебный день. После порции молока с изюмом я почувствовала огромный прилив сил, но о восстановлении после приступа, речи пока, увы, не шло - я смогла организоваться с лекарствами, но попытка уборки в комнате закончилась провалом – из-за слабости и головокружения я не могла удержать в руках даже веник.  

Оставив эксперименты с уборкой, я снова вернулась на веранду – сидеть на стуле, осмысливать случившееся, смотреть на море и потихоньку пить свою норму воды. 

- Ну, здравствуй, здравствуй, моя хорошая! – Ирина, которую я удивительным образом не заметила, когда она поднималась по горе, стояла передо мной с широко раскинутыми руками! – Хампи – это чистый восторг! Жаль, что ты не поехала!

- О! Привет, Ирина! – опасаясь головокружения от резких движений, я встала навстречу своей подруге, придерживаясь за стул. 

- Я привезла тебе таких вкусных орехов! Даже в твоем масле гхи обжарила перед выходом из дома! Ой, зайду в душ умоюсь – жарко очень к тебе на гору подниматься! – с этими словами Ирина прошла мимо меня в комнату. 

- Лена! А что тут за беспорядок такой у тебя! – моя подруга остановилась посреди комнаты, глядя попеременно то на меня, то на мой небогатый интерьер. - Рассказывай, что случилось?  

Я переступила порог и провела глазами по тем местам, на которые только что смотрела Ирина. Вид моего жилища был и вправду печальным: по всему периметру комнаты валялись кусочки коры, перья, веточки и листья, непреднамеренно сброшенные моими соседями из джунглей сквозь воздушные отверстия под крышей. Мои друзья гекконы, днями и ночами гонявшие по стенам в погоне за мушками, тоже дополнили царящее безобразие продуктами совей жизнедеятельности - мелкими темными шариками. Картину довершала незаправленная кровать со скомканным неопрятным бельем, раскрошенные роти, которые я последний раз пыталась есть три дня назад, отвлекаясь от ухода за бельчатами и непомытые чашки после молока, которые начали покрываться тонким слоем плесени. - Что вообще с тобой такое?? Ты худая стала, как скелет!

- Не здоровилось мне немного, но сегодня я чувствую себя уже хорошо, - я соврала и почему-то совершенно не хотела рассказывать историю последних нескольких дней. Мне казалось, что история эта еще не до конца мной понята и осмыслена, и, обсуждать ее с кем бы то ни было - преждевременно. 

- По твоему виду тряхнуло тебя сильно, но, если не хочешь рассказывать – без проблем, - Ирина со свойственным ей чувством такта сменила тему. Подметая пол и вытирая столы в моей комнате, она делилась своими впечатлениями о поездке в Хампи. 

- Просто невероятно, Лена, что это все это сделано человеческими руками, и, спустя столетия не кажется устаревшим или старомодным! Наоборот – кажется, что чем больше времени проходит, тем актуальнее становятся эти храмы. А что, если я вообще скажу тебе, что ни разу в жизни не видела такой удивительной архитектуры, как в Хампи?!  

- Заразительно ты рассказываешь, конечно! Надуюсь, что и я доберусь до Хампи как-нибудь… И, слушай - спасибо тебе большое за то, что помогаешь убрать! – я рассматривала фотографии в телефоне подруги, и, мне конечно же было неудобно за то, что я сижу трутнем в то время, как Ирина приводит мою комнату в жилое состояние.

- Пожалуйста тебе большое! Не волнуйся ни о чем – сиди фотки рассматривай! Я закончу сейчас – на пляж пойдем! 

- Ир, я не уверена про пляж… 

- Ничего страшного, что не уверена! Не захочешь плыть – не поплывешь, просто прогуляемся! Ты же сама говорила, что ваш врач настоятельно советует побольше двигаться во время приема лекарств – вот и подвигаемся!

- Ты мертвого оживила бы, наверное, своим темпераментом! – показательно морщась, я забросила в рюкзак купальник и бутылку воды, и, села на стул дожидаться, пока Ирина закончит наводить порядки в моей комнате. 

- Можем медленнее идти, если тебе так некомфортно! – видя, что на нашем коротком, едва ли длиннее трехста метров, пути к пляжу, я сделала попытку остановиться на отдых, Ирина взяла меня под руку. 

- Сейчас-сейчас! Дойдем – на песке полежу, отдохну! – я пыталась бравировать, но скрыть свою слабость у меня получалось отчетливо плохо. 

- Лена, стой! А расскажи мне, пожалуйста, ты ела что-нибудь сегодня утром?

- Да, слушай… Ты не поверишь, но я забыла, - обернувшись на подругу, я с удивлением поняла, что совершенно не испытывала чувства голода… 

- Вот, ты даешь! Ирина дернула меня за руку, и мы развернулись в обратную сторону – в направлении ресторана, где повар по имени Анил вызвался готовить мне мою специальную диету, и, стал для меня не просто шеф поваром, а хорошим приятелем. Сорокалетний Анил бы худощав, смугл, как все индусы, и очень хорошо говорил на английском языке. Он жил с того, что ежегодно приезжал в Арамболь из более бедного штата Кашмир, открывая свой ресторанчик на время туристического сезона в одном неизменном месте на Клифе. Я забегала к нему всякий раз не только покушать, но и подогреть воду, или молоко, а еще – поболтать о разном – как у вас, а как у нас… Анил любил рассуждать, сравнивать, даже фантазировать, но при этом он был человеком очень верующим. И этот факт, как ни странно, давал мне основания думать, что он отнесется к моей диете добросовестно - не использует запрещенных продуктов, не насыплет запрещенных специй, и, будет искренне и по-человечески стараться разнообразить мое питание, готовя горох и несколько разрешенных мне овощей разными способами.

- Харе Кришна, Лена! Пожалуйста, садитесь! Я сейчас приготовлю для тебя самый лучший дал! – Анил встретил нас перед самым входом в свой шейк с широко раскинутыми в стороны руками. - Давно тебя не было! Почему? 

- Уезжала! В Хампи путешествовала!

- Да, мы были в Хампи! Посмотри, какие чудесные фотографии! – поддержав меня с полуслова, Ирина достала свой телефон и с восторгом стала рассказывать Анилу о том, что видела и чувствовала в месте, которое вызывало в ней искренний восторг. Мне же в то утро хотелось молчать – хотя бы для того, чтобы сохранить энергию, которую в мой первый день после приступа было совсем немного.  

- Индия и в самом деле удивительная страна! Ты тоже так думаешь, Лена? - Анил рассматривал Иринины фотографии и искренне хотел привлечь меня в их с Ириной диалог о Богах и строениях Хампи. 

- Удивительная, Анил! Очень удивительная! Но если мы не выйдем на пляж прямо сейчас, то предсказуемо сгорим под вашим щедрым индийским солнцем! 

- Конечно! Уже почти 10-00! Надо уже и правду вам поторапливаться! - сказав ещё десяток фраз об индийской погоде, Анил пожелал нам хорошего отдыха и пообещал ждать нас в своём шейке в любое время дня и ночи. 

- Вот вроде приехала в Арамболь всего неделю назад, а уже столько знакомых и необходимости постоянно разговаривать, - едва мы вышли за пределы ресторанчика, я поделилась с Ириной своим желанием молчания и тишины, и, моя подруга поняла и приняла мою просьбу без лишних расспросов. Но моя радость от молчания была, увы, недолгой - пытка беседами ждала меня впереди - на пляже под названием Sweet lake beach.

Глава 53

Пляжная жизнь Арамболя заслуживает отдельной главы силами туристов из континентальной Индии. Именно они вносили в гоанский пляжный отдых свою изюминку и колорит. Это выглядело искреннее смешно на расстоянии, и, очень утомительно вблизи, когда приходилось становиться непосредственным участником этой самой истории. Дело в том, что Гоа – это единственный штат, где официально разрешен алкоголь, и, не поддерживается существующий в большинстве штатов строгий дресскод – когда тело женщины должно быть закрыто одеждой практически полностью. Наряду с закрытым женским телом континентальная Индия накладывала табу на любые сексуальные отношения до вступления в брак, а последнее могло случится в возрасте двадцати, а то и тридцати лет. Но, ведя активную борьбу с детскими браками, индийское правительство, видимо, не учитывало стабильный гормональный фон своего мужского населения – они так и жили в условиях чрезвычайно развитой религиозности с хронически подавленным либидо. 

Вот именно по этим причинам для приезжих индусов свободолюбивый и раскрепощенный Арамболь выглядел как легенда, как город Солнца, в котором без ограничений было позволено то, что категорически запрещалось в родных городах. На двухдневную поездку в Арамболь одалживали и копили, и, приезжая, искренне стремились познать и успеть все в максимально возможном объеме.  

Едва приехав на Гоа, индийские мужчины покупали на местном базаре яркие майки вызывающе кричащих расцветок, и, вооружившись бутылочкой пива, которая как правило, разрывала незнакомый с алкоголем организм в клочья практически с первых глотков, приходили на пляж, и, начинали метаться между возможными вариантами времяпрепровождения: смотреть на женские тела в купальниках, пить по-взрослому – в неограниченных количествах, знакомиться с женщинами, купаться, фотографировать эти самые женские тела, делать селфи, вести видеотрансляцию в родную деревню... 

Будучи не в состоянии выбрать между опциями, каждая из которых, казалась им одинаково прекрасной, индусы пробовали совмещать. Так, туристки из России или Европы, лежащие в купальниках на шезлонгах, и не подозревали, что индийские подростки, допивающие пиво на песке неподалеку, тайком запечатлевали их на камеры своих телефонов. Прямо тут же фотографии рассылались многочисленным друзьям из родного поселка с грифом «Лучшее, что мне когда-либо приходилось видеть в жизни». Частенько в сообщении друзьям писалось, что это «моя подружка отдыхает после ночи со мной». Для подкрепления своих слов самые отчаянные приближались к туристкам вплотную и исподтишка пытались сделать хоть какое-нибудь фото, где они с девушкой были бы в одном кадре. Наблюдать испанку, бросающую в дерзких индийских подростков их же тапки, потерянные при бегстве от шезлонга, к которому они подползли фотографироваться, было искренне смешно, но вот быть на месте этой самой испанки – не очень. Каждый второй индус, проходящий по Арамбольскому пляжу, считал правильным подойти вплотную с веселым вопросом «Как дела?», и, по доброй индийской традиции – не реагировать на молчание, а просто стоять над душой – ждать ответа.     

Второй трагедией Арамбольского пляжа были «праведники». Люди, заносчиво посчитавшие себя экспертами или профессионалами в какой-либо сфере, тянулись на Гоа со всего мира, утверждая, что именно здесь их уникальный навык или прозрение приобретает новые головокружительные масштабы. Праведники выдавали себя в толпе нищенскими, или наоборот - суперяркими вычурными одеяниями, и, подобно изнемогающим половой истомой индусам, считали правильным и возможным вторгнуться в личное пространство отдыхающих с увлекательной, по их мнению, проповедью. Выдавая примитивные мысли за вечные истины, они обычно приходили на пляж ранним утром, или наоборот - ближе к вечеру, и, пытались завести разговор, зазывая на разного рода события типа мастерклассов, коуч сессий или одухотворенных встреч у костра. И, если бы у меня спросили, кто из омрачающих Арамбольский пляж был более надоедлив, я бы сказала, что это были именно проповедники. В отличии от индийских мачо, которых можно было отогнать обычным резиновым тапочком, проповедники прикрывали свою личную персону именем какого-то Бога, выуживали из своих огромных рюкзаков напечатанные цветастые брошюры и вклёвывались в мозг до самого его основания.    

Убегая от праведников и неугомонных мужчин в разноцветных майках, я и открыла для себя Sweet LakeBeach. Относительно пустынный пляж, раскинувшийся по правую сторону от Клифа в направлении городка под названием Керим, был небольшим - около семиста метров в длину. Войти на него можно было только по узкой тропинке, пробираясь между огромными серыми камнями, выступающими с песчаного берега прямо в море так, что в часы приливов нужно было заходить на пляж, шлепая по щиколотку в воде. 

Широкая береговая линия Sweet Lake Beach была занята лежаками лишь наполовину. Вторая же часть берега длиной метров триста оставалась незанятой цивилизацией, и, визуально казалась тупиком. Огромная груда камней высотой около четырех метров заставляла большинство людей оставаться в зоне лежаков и одного единственного шейка. Как раз в этой зоне находилась главная достопримечательность пляжа - пресное озерцо, находящееся всего метрах в семидесяти от океана. Совсем небольшое озерцо было красивой круглой формы и брало свой исток от горного ручья, но пресноводность была не главным качеством, манившем сюда туристов преимущественно индийской национальности. Главным счастьем озёра была его тихая и мелкая вода, что для неумеющих плавать индусов было сродни безусловному счастью. Облачившись в разноцветные надувные круги, посетители озёра дрейфовали по нему часами, плескались и веселились наравне с малыми детьми. 

Накупавшись в озере, непосвященные и нелюбопытные посетители уходили со Sweet Lake Beach, и, зачастую больше не возвращались. Посвящённые же туристы искали на этом пляже выход на тропинку в джунгли, а ещё - тишину и покой! Мало кто знал, что если обойти вокруг огромный камень, находящийся на дальней стороне пляжа, и, производящий впечатление тупика, можно было попасть в маленькое пространство, окружённое по периметру огромными серыми валунами, песчаной отвесной стеной, и, непосредственно морем. На этом небольшом клочке суши посетитель мог бы посидеть в тени камней, или наоборот – поваляться на теплом песке под утренним солнцем, а еще – большой камень скрывал за собой несколько огромных естественных джакузи! Под действием непонятных мне причин море вымыло в утопленных в море больших валунах отверстия размером с огромную вместительную ванну. Во время отливов в ваннах стояла чистая соленая вода, нагревающаяся солнцем до температуры домашней теплой ванны, а в утренние часы прилива морские волны постоянно накатывали в вымытые в камни отверстия, и, вода в ваннах шипела и поднималась тысячами пузырьков, создавая эффект джакузи. 

Вот эти ванны, высокие камни и уединение, не влекущее к себе толпы проповедников, пляжных продавцов и горячих мачо, стали моим маленьким личным раем. Я старалась приходить сюда всякий раз, даже не имея намерения плавать, а просто посидеть, понаблюдать, как движется волна и блестят в воде солнечные лучи.  

Но в тот самый день - первый день после приступа Богам было угодно не даровать мне покоя… По прошествии трех минут после того, как я расстелила свое парео, и, блаженно закрыв глаза, растянулась на теплом песке, меня окрикнул громкий басовитый голос: «Привет! Мадам, привет! Как дела?» От неожиданности я вскочила на ноги и увидела, как мужчина индийской национальности лет двадцати пяти энергично расстилает рядом со мной какую-то цветастую тряпочку. 

- Меня зовут Ашок! Я работаю менеджером в Раджастане. Знаешь такой штат? – брутально вторгнувшийся в мое пространство гость уселся на свою тряпочку, и чувствуя себя явным хозяином положения продолжал: «А твоя работа какая?»

От бесконечных грамматических ошибок и напористости нежданного гостя я опешила, и, в ту же самую минуту на меня всей тяжестью опустилась грусть и жалость к самой себе. «Вашу же мать!» - думала я. «У меня в жизни происходят такие вещи! И так хочется мне хоть что-нибудь осознать! Откуда же вы все беретесь на мою голову со всеми вашими «Хеллоу» и «Как дела?».  

- Дела хорошо, спасибо! Я тут сплю! – с этими словами я снова легла на свое парео животом вниз, надеясь, что новоявленный Ашок расстроится и отправится искать более активную собеседницу, но мой план был провальным. Как будто, не замечая моего недовольного неприветливого тона, Ашок продолжал реализовывать свой сценарий знакомства: «О, днем спать нехорошо! Лучше ночью спать!» – молодой индус натужно комбинировал все известные ему английские слова и никоим образом не собирался прекращать свое «интересное общение». 

- А где ты живешь? – Ашот лег на песок в ту же позу, что и я, и, невзирая ни на что продолжал раскручивать свой монолог.

- Там я живу, в Арамболе! Со своим мужем! – я села на песок и посмотрела на Ашока самым неприятным из доступных мне взглядов. Я смотрела в упор так зло и ненавистно, что любой европеец уже давно бы ушел, а точнее – убежал от такой неконтактной женщины. Но Ашок был чистокровным индусом, а у них была своя, только им понятная логика и этикет.

- О, а где работает твой муж? 

- Слушай! – с каждой секундой я чувствовала, как закипаю от опрокинувшейся на меня бесцеремонности и наглости, и, уже была близка к тому, чтобы откровенно нагрубить Ашоку… Но в этот самый момент из-за камня появился еще один любитель пляжного отдыха, который в отличии от уже беседовавшего со мной мужчины, производил более скромное впечатление. В стоптанных шлепанцах и красной штампованной майке он был похож на человека, копившего на пляжный отдых, а потому он был настроен идти ва-банк, взяв от поездки по максимуму: знакомств, зрелищ, впечатлений, алкоголя. 

- Хочешь пива? – с этими словами человек в красной майке расстелил полотенце практически впритык к моему, и, не сомневаясь в моем положительном ответе, начал распаковывать из полотняной сумки фастфудные индийские лакомства типа сухариков, чипсов и орешков. 

- Друзья, пива не хочу, спасибо! Вместо этого очень хотелось бы позагорать в одиночестве, - взвизгнув от злости, я демонстративно сгребла наши с Ириной вещи и отошла от новоявленных друзей на пять метров в сторону. Но и этот мой поступок не стал для них поводом для ухода – развернувшись ко мне вполоборота, они продолжали складывать какие-то несуразные реплики, хрустя сухарями и платиковыми пакетиками от орешков. 

- Доброе утро! – Ирина, вышедшая из моря, вежливо поприветствовала мужчин, но последние восприняли это как знак принятия, а потому активизировали свои попытки общения вопросами о том, откуда мы приехали, где живем, и, как долго еще пробудем в Арамболе. Под навязчивую беседу, где я молчала, а основным мотивом Ирины было практиковать свой начинающий английский, в наш маленький рай за камнем вторглись еще двое посетителей, но по каким-то причинам они не подошли вплотную, а разместились несколькими метрами выше – над моей головой. 

«Как тараканы, честное слово! Один пришел – другие не заставят себя долго ждать! Но так дальше продолжаться не может! Мне очень нужен мой маленький рай!» - с этими мыслями я попрощалась с Ириной и направилась в сторону дома. У меня были зачатки плана того, как преодолеть засилье индусов, но для реализации плана мне нужны были силы. Физические силы.

Часть 23

Часть 22

Часть 21

Часть 20